За окнами пражских домов, в ее прекрасных садах начинается буйство весны. Еще пару недель, и все что может цвести, сообщит об этом миру прекрасным изысканным ковром разноцветной природной вышивки и чудесными запахами. Точно также расцветала чешская природа 52 года назад, а вместе с ней рождалась попытка приобрести свободу и политическую независимость для всей Чехословакии. То время так и назвали – Пражская весна.
Как известно, с 1948 года при активном участии СССР Чехословакия перешла на «социалистические рельсы», и мчалась по жизни в сопровождении всех советских привычек – к репрессиям, сталинским методам организации жизни и прочим неприятностям. После нескольких лет советской «оттепели» некоторые страны социализма попытались было шагнуть немного в сторону. Но, как мы знаем, в тоталитаризме шаг вправо – шаг влево приравнивается к побегу и карается расстрелом. Рискнувшая в 1956 году шагнуть в сторону Венгрия поплатилась за это по полной программе. А Польша, лишь посмотревшая в сторону, и еще не успевшая даже рыпнуться, была молниеносно быстро развернута к светлому будущему, путем полной смены в руководстве страны. СССР, допустивший единожды (в случае с Венгрией) послабление, уже представлял, как быстро вирус свободы может распространяться, и какими проблемами это угрожает сложившемуся привычному социалистическому благоденствию. Поэтому Советский Союз был начеку.
Чехия ощутила веяния свободы с некоторым запозданием. Возможно, все дело было в спокойном и неторопливом чешском менталитете, но события начали развиваться лишь к началу 1968 годов. Президентом и одновременно Генсеком Коммунистической Партии Чехословакии был Антонин Новотный, которого в январе 1968-го не выбрали в Генсеки. Он сохранил за собой не слишком значимый пост президента, но и это оказалось не на долго. Во главе чешских коммунистов встал Алексанр Дубчек – молодой (47 лет по тем временам для такого поста – почти «мальчишка»), сторонник реабилитации тех, кто был репрессирован в 50-х годах во время последнего хрипа кончавшегося сталинизма, «социализма с человеческим лицом» и всех прочих оттепельных веяний. В итоге, в марте Новотный сложил с себя и полномочия президента. На его место был избран генерал Людвиг Свобода.
Чешские руководители, создали программу, включавшую в себя демократизацию общества, относительную свободу слова и даже (о боже!) свободу мысли, попытаться обуздать бесконтрольную деятельность органов госбезопасности, дать возможность организовывать частные предприятия и, возможно даже, перестать жестко контролировать производство со стороны государства.
Такие простые и естественные сегодня вещи, но для коммунизма это была угроза, обещавшая разрушить как саму систему социалистического хозяйства и мышления, так и стать шагом к изменению международного равновесия. В Советским Союзе понимали, что подобные «первые ласточки» могут так удачно свить свои гнезда, что птенцы решат покинуть «социалистический лагерь», и тогда враги-капиталисты окажутся ближе, а блок государств Варшавского Договора менее защищенным.
Весна сменилась летом. В июне 1968 года чешский писатель Людвиг Вацулик опубликовал знаменитый манифест весенней политической Чехии «Две тысячи слов, обращённых к рабочим, крестьянам, служащим, учёным, работникам искусства и всем прочим», провозгласивший все эти демократические перемены, и, кроме того, предупредивший во всеуслышание о том, о чем чешские политики говорить боялись – о возможном вмешательстве «иностранных сил».
В ответ на «Две тысячи слов» СССР нахмурил свои брежневские брови.
Но Чехословакия продолжала свое либеральное действо: была допущена возможность многопартийности, готовилось создание многопартийного парламента. Конечно, все эти события не предполагали отхода от социализма, ибо продвигались исключительно коммунистами, верными делу Ленина. Однако тем, кто пережил в СССР перестройку и крушение советской империи хорошо известно, что от либерального «социализма с человеческим лицом» до капитализма и его «вседозволенности» – только один шаг. И совершенно очевидно, что резко затормозить перед этим шагом не удастся. Паровоз чешского коммунизма на всех парах несся к катастрофе, а советский рулевой не мог этого допустить.
Опасность, угрожавшая всей партийно-административной советской системе, а также целостности «советского» политического блока, сигналила все ярче красным светом. Несколько переговорных встреч Брежнева и Дубчека не дали особых результатов, и тогда главы коммунистических стран окончательно решили применить к Чехословакии военное вторжение. Оно началось 21 августа 1968 года, оповещая мир о конце весенне-летней свободы, и политических заморозках в жизни почти диссидентской уже Чехословакии.
А что же Дубчек и чехословацкое правительство? Вывезенные в Москву, в изоляции от своей страны, под психологическим давлением «советских коллег» у них не было большого выбора. Тем более, что они были прекрасно осведомлены о традициях политических процессов и чисток над товарищами по партии. Почти полным составом правительство Чехословакии и руководители КПЧ подписали протокол о сворачивании демократических реформ и согласии на пребывание постоянного контингента советских войск на территории Чехословакии.
О тех, кто был открыто против этого позорного протокола – отдельная история. Остальные же постепенно сошли с политической арены государственного управления, замененные дрессировано-послушными холопами, с покорностью рабов выполнявшими приказы из Москвы. Кто-то из деятелей Пражской весны – остался в стране, другие – эмигрировали на Запад.
20 лет спустя их слабость и неспособность воспротивиться в нужный момент, встав на защиту независимости чешского народа, этот народ им не простил. Так что в эпоху Бархатной революции 1989 года они оказались всего лишь воспоминанием. Почти никто из «демократизаторов социализма» 68-го года не пригодился по-настоящему свободной и демократической Чехословакии.
Добавить комментарий